Детоубийства и криминальные аборты в сельской местности в период конца XIX – начала XX века
По наблюдению О.П. Семеновой-Тян-Шанской, проживавшей долгое время в имении своего отца, известного путешественника, в селе Гремячка Данковского уезда Рязанской губернии, «случаи убийства новорожденных незаконных младенцев очень нередки» [30, с. 40]. Приведем сведения лишь по одной Курской губернии и только за один месяц, декабрь 1917 г. Вот выдержки из милицейских сводок: «12 декабря в с. Линове крестьянка Анна Исаева, родив ребёнка, закопала его в солому»; «В с. Верхней Сагаровке 17 декабря крестьянская девица Анастасия Коломийцева родила ребенка и закопала его в землю»; «21 декабря в хуторе Казацко-Рученском крестьянка Евдокия Круговая, 19 лет, родив ребенка, закопала его в сарае» [8, д. 198, л. 20, 21]. Приведенные примеры указывают не только на частоту детоубийств в селе, но и на характерный способ сокрытия трупов младенцев. Краткость милицейских сводок не дала возможность установить, были ли приведенные факты формой пассивного детоубийства. Если да, то оставление ребенка при низких температурах являлся наиболее распространенным приемом ненасильственного лишения жизни младенца. Новорожденные весьма чувствительны к понижению температуры. Смерть от переохлаждения наступает даже при температуре плюс 5–8 градусов [31, с. 23].
В селах детоубийство было распространено более широко, чем в городах. Из 7445 детоубийств, зарегистрированных в 1888–1893 гг., на города пришлось 1176, а на селения – 6269 преступлений [6, с. 143]. 88,5 % осужденных за детоубийство в период 1897–1906 гг. проживало в уездах [6, с. 143]. По данным доктора медицины В. Линдерберга, из числа женщин, обвиненных в детоубийстве, на долю крестьянок приходилось 96 % [17, с. 76]. Среди женщин-детоубийц, по данным Маньковского Б. С. (1928 г.), крестьянки составляли 66,9 %, а жительницы города — 33,1 %. Однако, учитывая проживавших в тот период времени в городах домашних работниц – выходцев из деревни, цифра детоубийц-крестьянок, по мнению автора, должна быть увеличена до 81 %: «детоубийство не является правонарушением, характерным для города», — утверждал автор [19, с. 250-251]. Таким образом, это преступление в изучаемый период было «женским» по признаку субъекта, и, преимущественно, «сельским» по месту его совершения. Сегодня оно перестало быть таковым. В процессе современных исследований выявлено примерное равенство числа детоубийств в городе и сельской местности (50,9 % и 49,1 %) [12, с. 16].
Сложность учета такого рода преступлений была обусловлена их латентным характером. Можно предположить, что значительное число смертей младенцев в деревне было отнесено к разряду случайных, а, следовательно, не отразилось в уголовной статистике. В русском селе не редки были случаи «присыпания» младенцев, т.е. во время сна матери заминали своих детей [29, т. 3, с. 559]. В.И. Даль в «Толковом словаре живого великорусского языка» приводит специфический термин, обозначающий нечаянное убийство ребенка, – «приспать». «Приспать или заспать младенца, положить с собою, навалиться на него в беспамятном сне и задушить». «Мне всегда подозрительны засыпания "детей", – делилась своими сомнения с читателем О.П. Семенова-Тян-Шанская, – так легко нарочно придушить маленького ребенка, навалившись на него, якобы во сне» [30, с. 57]. Делалось это сознательно или нечаянно судить трудно, но крестьяне считали «присыпание» тяжелым грехом, как впрочем, и церковь. Можно предположить, что часть таких смертей младенцев, являлась результатом умышленных действий, жертвами которых становились, как правило, нежеланные дети. Информаторы Этнографического бюро кн. В.Н. Тенишева сообщали, что незаконнорожденные дети чаще всего умирали в первые месяцы после рождения из–за намеренно плохого ухода, по причине «случайного» присыпания. Сами крестьяне говорили, что «зазорные все больше умирают потому, как матери затискивают их» [29, т. 2, ч. 2, с. 383]. Это подтверждается и данными статистики. Смертность внебрачных детей была в 2,7 раза выше, чем у законнорожденных младенцев [20, с. 201]. Но такие факты «случайных» смертей не становились предметом судебного разбирательства, а требовали лишь церковного покаяния. Священник налагал на такую мать тяжелую епитимью: до 4000 земных поклонов и до 6 недель поста [3, д. 2036, л. 4-5].
К смерти младенцев в деревне относились спокойно, говоря «Бог дал – Бог взял». Появление лишнего рта, особенно в маломощных семьях, воспринималось с плохо скрываемым раздражением со стороны домочадцев. Осуждая детоубийство, считая его преступлением перед Богом, деревенские бабы в тоже время не считали большим грехом молиться о смерти нежеланного ребенка.
( Read more...Collapse )
aloban75
